Литературная критика романа "Блистающий мир". Глава 3 (часть 1)

Несмотря на оценочную двойственность культурных проекций, образ Друда по ходу развития сюжета постепенно "сакрализуется"; герой, намеревавшийся указать людям новый путь и отвергнутый ими, вызывает "жертвенные" ассоциации — хотя, заметим, на протяжении романа Друд ни в какой форме не высказывает намерения "положить душу свою за друзей своих" (Ин 15:13).

Одним из архетипических "ориентиров" образа героя "БМ" оказывается мифологема Николая Чудотворца. Наиболее показательна в этом отношении "весьма шокирующая, но отнюдь не антирелигиозная сцена, когда для Руны <...> он представляется учителем и наставником маленького Христа" (Литвинов 1993, с. 51):

"...увидела она, сквозь золотой туман алтаря, что Друд вышел из рамы, сев у ног маленького Христа. В грязной и грубой одежде рыбака был он, словно лишь теперь вышел из лодки; улыбнулся ему Христос довольной улыбкой мальчика, видящего забавного дядю (данная сцена нарисована как бы с точки зрения Руны, и слово "дядя" (хотя употребленное в ином смысле) заставляет вспомнить об отношениях героини с ее собственным дядей, Дауговетом, идеи которого были радикально переосмыслены Руной и, возможно, даже подтолкнули ее к "бунту"), и приветливо посмотрела Она.

Пришедший взял острую раковину с завернутым внутрь краем и приложил к уху. "Вот шумит море", — тихо сказал он. — "Шумит"... "море"... — шепнуло эхо в углах. И он подал раковину Христу, чтобы слышал он, как шумит море в сердцах (образ ребенка-Христа в связи с "морской" темой напоминает стихотворение А. Блока 1905 г. "Девушка пела в церковном хоре..."; Блок 1971, т. 2, с. 72).

Мальчик нетерпеливым жестом схватил ее, больше его головы была эта раковина, но, с некоторым трудом удержав её при помощи матери, он стал так же, как прикладывал к уху Друд, слушать, с глазами, устремленными в ту даль, откуда рокотала волна. Затем палец взрослого человека опустился на стрелку компаса, водя ее взад и вперед — кругом. Ребенок посмотрел и кивнул" (3, 184).

Ср. в романе "Воскресшие боги" эпизод, напоминающий данную сцену: описывался рисунок Леонардо — "маленький, затерянный среди машин и вычислений, подражавший Деву Марию с Младенцем в пустыне; сидя на камне, чертила Она пальцем на песке треугольники, круги и другие фигуры: Матерь Господа учила Сына геометрии — источнику всякого знания" (Мережковский 1990, с. 382).

Именно "морские" коннотации сближают Друда с образом Николая Мирликийского — покровителя "плавающих и путешествующих": в сцене молитвы Руны Друд предстает "путеводитетелем" по "морю житейскому". С Николой, как и с Богородицей, связана идея заступничества за людей перед Господом; в деисусных изображениях Николай Мирликийский нередко занимал место Иоанна Предтечи. К тому же в народном сознании Николай Угодник воспринимался в качестве Бога.

Руна молится "богоматери бурь" (3, 182); это именование — переосмысленное Stella Maris, "Морская звезда", один из титулов Девы Марии: так обращались к ней в молитвах застигнутые морской бурей. "<Ave> Maris Stella" — датируемая IX в. католическая молитва моряков и рыбаков, обращённая к Богоматери. В израильском городе Хайфа находится монастырь "Stell Maris", построенный в 1836 г.

В широком смысле слова она спасительная звезда, ориентир (Одигитрия — "путеводительница") для попавших в водовороты и бури греховной жизни.

Как, например, стихотворение Д. Андреева 1950 г. "Звезда Морей" (из материалов к поэме "Дуггур"), заканчивающееся следующими строками:

Как в старину, в неукротимом море
Ты, осенив, хранила рыбарей,
Услышь мольбу в моем последнем горе,
Звезда Морей

(Андреев 1996, с. 489).

назад-далее

на верх страницы - к началу раздела - на главную