|
|||||||||
|
Современная
литературная критика: статьи,
очерки, исследования А. А. Ненада
(Феодосия)
В сборнике «Воспоминания об Александре Грине» (составитель - Владимир Сандлер, Лениздат, 1972) ее мемуарный очерк запоминается особой теплотой интонации, психологической точностью образа. Лидия Валентиновна в 1916-17 годах работала в журнале «Новый сатирикон» как сотрудник, в 1917-м была еще и техническим секретарем. Она находилась в постоянном общении с авторами и редактором Аркадием Аверченко. Принимала из рук Грина его фельетоны. В марте 1965 года в письме Сандлеру журналистка сообщает: она - современница Грина, печаталась одновременное ним в одном еженедельнике и написала о том периоде воспоминания. Вероятно, упомянутые мемуары и были позже опубликованы в книге Сандлера под названием «Александр Грин в «Новом сатириконе». В феодосийском музее хранится авторизованная машинопись Лидии Лесной, которую по содержанию можно продотировать 1960 годом. Это письмо, адресованное Нине Николаевне Грин (КП 3558/Д1167), приведенное ниже, публикуется впервые.
Дорогая Нина Николаевна! В 1958 году это было напечатано, попросили еще, и в 59-м году было напечатано продолжение. Получила заказ на большую статью на русском языке для сборника его памяти - выйдет весной 61-го года И только закончив все это, я с трудом ушла от прошлого и вернулась к сегодняшней жизни. Так и сейчас. Чтобы послать Вам хоть немного описаний того, что было в 1917 году, я ушла в жизнь редакции, «возобновила» встречи с Аркадием Тимофеевичем Аверченко, вспоминая мелкие подробности, и ушла с улицы Ломоносова на Невский, 98, в редакцию «Нов.сатирикона». Никого из «сатириконцев» сейчас в Л<енингра>де нет, а если бы и были, вряд ли они могли бы рассказать об Александре Степановиче. При его замкнутом характере, молчаливом и нелюдимом, он почти ни с кем не входил в общение, кроме Аверченко, с которым он часто и даже душевно беседовал. Вспомнились мне два небольших эпизода, о которых расскажу. В этот день у Аверченко не было приемных часов, он зашел случайно. Я работала над правкой материала - делала корректуру, а Аверченко сидел у окна в своем «вольтеровском» кресле и о чем-то оживленно говорил с Грином, тоже случайно оказавшимся в редакционной. Он сидел в своем узюм пальто с поднятым воротником, как обычно, и тихо, серьезно о чем-то говорил. Потом он попрощался и ушел. -- Аверченко подошел ко мне и, вынув из кармана крохотную свою записную книжечку, в которой у него были вписаны бисерным почерком темы фельетонов, рисунков, мыслей для «Почтового ящика», и заглянув туда, сказал: - Замечательно. Знаете, в каждом из нас есть оригинальные черточки - у Горянского [7] свое, у Агнивцева [8] много всякого такого, у Вас, у меня, но если сложить все эти штришки вместе, - получится Грин. Я говорил с ним и записывал его словечки. И так вдохновился, что стихотворение написал! - Вы? Стихотворение?! — Да! Акростих! И он громко и неудержимо расхохотался, пенсне свалилось, он поймал его на лету. Вот послушайте: «Горят рубины и ниеры».
- Я слушаю. Дальше. Прошло несколько дней, и Александр Степанович пришел, принес материал. Я рассказала ему, что сказал о нем Аверченко, показала «стихотворение». Он прочитал и... улыбнулся. Грин улыбнулся! Необыкновенный случай!
- Но что такое «ниеры»? Его лицо стало
серьезным и он ответил спокойно и уверенно: "Вполне понятно". Все
сидевшие у стола рассмеялись. И он ушел. С этого дня «ниеры» получили у нас право гражданства и стали ходовым словом.
- Аркадий Тимофеевич, - говорила я, -
был Грин, принес ниеры. О словотворчестве Хлебникова Аркадий Тимофеевич тоже говорил, что это «ниеры». — Может быть, Грин понимает, что это, а я не понимаю. Другой эпизод был трагический. Александр Степанович опять пришел в неприемный день.
- Аркадия Тимофеевича нет? Часа через два появился Аверченко. Он торопливо вынул из кармана рукопись, сказал: «Отправьте в типографию», и собрался, было, уйти, как в комнату вошел бухгалтер.
- Аркадий Тимофеевич, был Грин. Он взял
на складе пачку книг, потом пришел в бухгалтерию и сказал: «Вот я
взял, мне надо, здесь на 27 рублей», повернулся и ушел. Вот и все, что мне удалось вспомнить. Это была одна из трудных минут А. С., какими была полна его жизнь. Вполне согласна с Вами, что Борисов [9] написал нехорошо и непохоже. Он оригинальничает и делает это с натугой. О Жюль Берне тоже плохо. Позволяет себе выдумывать персонажи рядом с подлинными людьми. Мне понравилась только глава, в которой А. С. едет за ёлочными игрушками и встречает Куприна. Это написано просто, и верится. Мне это было приятно читать, потому что я бывала в «Вене» [10] с Аверченко, а в третьем этаже — над «Веной »- были меблированные комнаты, и я там жила.
Мое отчество Валентиновна, и стихи в
«Нов. сатириконе» были, конечно, мои. Примечания
1. Лесная-Шперлинг Лидия Валентиновна
(1889-?) - журналистка, поэтесса, актриса. на верх страницы - к началу раздела - на главную |
||||||||
|
|||||||||
Имя каждого человека из тех, кто знал
Александра Грина, дружески о нем отозвался, нам дорого: оно доносит
нам очарование гриновского мира, отсвет его неповторимой личности.
Среди таких немногих писательских имен хочется с благодарностью
назвать Лидию Валентиновну Лесную [1].