Н. Н. Грин - Из записок об А. С. Грине
назад :: вперёд :: содержание

На пятый день утром, после завтрака, он сказал, что сегодня не хочет в сад - полежит в домике, так как чувствует себя неважно. Вялость. И ноет в желудке. В предыдущие дни он ни на что, кроме слабости, не жаловался.

Под вечер пришел доктор Яковлев (врач, прибывший в Старый Крым в 1931 году, работа в санатории,- прим. авт. Н. Н. Грин). Он долго сидел у Александра Степановича, внимательно осматривал, ощупывал, расспрашивал его; обещал выписать лекарство, которое успокаивает боли в желудке, и, извинясь, что торопится в санаторий, попросил дать ему помыть руки.

В домике у нас еще не было умывальника, таз стоял в саду Поливая ему на руки, спрашиваю:

- Почему у Александра Степановича рвота?
— У вашего мужа рак желудка. Я это увидел, как вошел в комнату. Года два работал в клинике профессора Оппеля, и у меня есть некоторый опыт в распознании раковых больных даже по внешнему виду.

Хотелось кричать от боли — ведь это же полная безнадежность. А надо было молчать, чтобы он ничего не услышал в открытые окна. Я только тихо сказала врачу:

— Пошлите меня сразу же в аптеку По дороге врач говорил мне:

— То, что я раньше нашел у вашего мужа остаточные явления туберкулеза легких и не увидел рака,— это бывает. Болезнь, в тот момент более активная, заслонила другую, менее активную. Оттого-то он и не выздоравливал от первой, мешала общая интоксикация. Ухудшила общее положение невозможность полного клинического обследования.

— А операция?
— Безнадежно. Далеко зашедший случай.
— Что же делать, чтобы облегчить его состояние?
— Теперь только морфий, — дать покой его нервам.
— Но может быть, всё-таки это не рак? Я зимой однажды думала об этом и сказала лечащему врачу. Он отрицал, говоря, что это только катар желудка и атония кишечника из-за длительного лежания Может быть, доктор, вы встретитесь с этим врачом, он на днях вернется из командировки, и я ему позвоню.
— Очень хорошо, мы обсудим и посоветуемся Позвонила в Инфизмет, — наш доктор всё еще был
в командировке. Просила передать ему просьбу о консилуме. Доктор Яковлев стал посещать Александра Степановича через день.

30 июня встреча врачей состоялась. Присутствовал и харьковский терапевт профессор Струев.

Около часа они осматривали Александра Степанновича, время от времени давая ему отдых. Потом попросили помещение, где можно было бы посовещаться. Я устроила им стол под орехом. Меня они, как и при осмотре, попросили уйти.

Я пошла к Александру Степановичу; он лежал бледный, утомленный.

— Ох как я устал! Всего меня наизнанку вывернули. И расспрашивали обо всем чуть ли не с Адама.

Попросил попить молока с коньяком, коньяку — по-больше, на усталость, а попозже — морфий.

Неожиданно, пока врачи совещались, почтальон принес бандероли с двадцатью пятью авторскими экземплярами «Автобиографической повести» и перевод на пятьсот рублей. Подала Александру Степановичу несколько синих книжек. Он жадно схватил их, разложил вокруг себя, раскрыл одну на заглавной странице и вдруг заговорил каким-то необычайно глухим голосом:

— Нинуша, голубчик, что же это такое!.. Я не вижу, не могу прочесть ни одной строчки. Только тёмные полоски вижу! Но ведь тебя-то я хорошо вижу! Что же это такое? Страшно...

Испугалась и я, но сразу же начала его успокаивать:

- Это ты очень утомился. Врачи тебя замучили. Это пройдёт.

Спросил, есть ли у меня деньги заплатить врачам.

- Есть. Продали кое-что и взяли в долг пятьдесят рублей. А теперь получили перевод и отдадим долг.
- Да... это моя последняя рубашки. С кожей содранная... - грусно сказал Александр Степанович.

назад :: вперёд :: содержание