Н. Н. Грин - Из записок об А. С. Грине
назад :: вперёд :: содержание

Болезни и смерть

Август 1931 года — начало болезни Александра Степановича. Нам живется очень трудно — материально и морально. РАПП не дает дышать. Кончились деньги, привезенные после суда с владельцем частного ленинградского издательства «Мысль» — Вольфсоном. Кончаются запасы остро необходимых продуктов. В ленинградском журнале «Звезда» печатаются автобиографические очерки — «Бегство в Америку», «Одесса», «Баку» и «Севастополь»(32). Для книги Александр Степанович решил дать им заглавие «Легенда о себе». «Обо мне, — говорил он,— всю жизнь так много рассказывали небылиц, что не поверят написанной истине, так пусть же это будут „Легенды"».

Писал он эти повести с великим неудовольствием. «Сдираю с себя последнюю рубаху». Хотел писать автобиографию значительно позже, когда почувствует, что иссяк как художник. Писать и вспоминать былое, не торопясь, не нервничая в ожидании завтрашнего дня. Начать не с детства, как теперь, ради куска хлеба, а с богемских времен 1912-го и дальнейших годов. «Купринское» время он всегда вспоминает с теплым чувством и интересом.

- Там есть о чем вспомнить и написать, — говорит Александр Степанович.

Знакомых у Александра Степановича в Старом Крыму почти нет — так, случайные. Занять не у кого. В начале августа с трудом достаю немного денег, только Александру Степановичу, на дорогу в Москву. Я знаю, что ему будет в Москве так трудно, как, может быть, еще никогда не было. А не ехать нельзя положение безвыходное. Отодвинутая выигранным у «Мысли» процессом беда снова встала у ворот Александр Степанович едет с тяжелым сердцем, он знает, что мы с матерью остаемся в нужде.

От Александра Степановича долго нет писем, только телеграфный перевод на четыреста рублей. Наконец при ходит долгожданное письмо, но какое страшное и написанное не им самим, а О. М. Новиковой. Томят его беды, нездоровье, слабость духа.

Через два дня после этого письма, 21 августа, к калитке нашего сада подъезжает линейка, и сходит Александр Степанович. Бросаюсь к нему навстречу и вижу, как сильно он изменился, лицо одутловатое, небрит, глаза мутны, вены рук набрякли, руки дрожат.

Сразу же укладываю его в постель. Пою горячим чаем. Александр Степанович покорно вытягивается на кровати, вздохнув глубоко-глубоко, как очень уставший человек. Похоже он крепко болен.

На следующее утро вытаскивает из кармана пиджака пачку денег.

- Вот шестьсот рублей. Это моя добыча, родная. Жалкая добыча. Передай их матери, пусть она без обид похозяйствует у нас, а ты побудь около меня. Я стосковался, да и больным себя чувствую.

Смотрю на посеревшее измученное лицо его и думаю, что это новый приступ малярии, как случалось после поездок или редкого купанья в море. Температура была довольно высокой. Он тоже решил, что это обычный приступ малярии, так как всё тело ломило и знобило. Принял хину, полежал дня три в постели, и температура опустилась до 37,1. Александр Степанович почувствовал себя бодрее и сильнее. За эти три дня мы, не торопясь обо всём переговорили.

- А литературные наши дела, - говорил Александр Степанович, - совсем плохи. Амба нам. Печатать больше не будут. Три рассказа, написанные ещё в Феодосии, до сих пор не напечатаны; "Бархатную портьеру", "Коменданта порта" и "Пари" устроить не удалось. Продать сборник рассказов - нечего и думать...

За несколько дней дома Александр Степанович посвежел, прибавилось сил настолько, что захотел прогуляться к матери, которая тогда жила квартала за три от нас. На воздухе я увидела, что Алексанрд Степанович ваглядит хуже, чем в комнате, в постели, - очень бледен. Но до домика, где жила мать, дошли хорошо. Она очень удивилась нашему приходу, побранила меня за неосторожность: привести ещё не окрепшего человека, и заставила Александра Степановича лечь в свою постель. Он прилёг и сразу же задремал. В это время мать на мангальчике приготовила ему свежего чаю.

После чаю он захотел домой.

— Я порядочно утомился,— сказал он.— Дома снова лягу. Ослабел.

Мы, взяв его под руки, повели домой.

— Развалился, Котофей, твой старый пес... — шутил Александр Степанович, ложась в постель.

К вечеру температура поднялась - до 37,8. Решили утром позвать врача, так как, видимо, он заболел еще чем-то кроме малярии.

назад :: вперёд :: содержание